80 лет назад, 22 марта 1943 года отряд карателей сжег белорусскую деревню Хатынь...
Хатынь сегодня не найдешь ни на одной географической карте. 22 марта 1943 года каратели стерли ее с лица земли вместе со стариками, женщинами, детьми. Нелюди оборвали в один день жизни 149 человек, в том числе 75 детей...
В 1943 году на месте захоронения хатынцев жители окрестных деревень поставили три деревянных креста, затем воздвигли небольшой бетонный обелиск с красной звездой, чуть позже здесь появилась скульптура «Скорбящая мать». С момента открытия в 1969 году мемориального комплекса «Хатынь» эта белорусская деревня стала символом человеческой скорби и жутким примером того, что же такое фашизм на самом деле.
Хатынь получила вторую жизнь, посмертную. Восстала из пепла непокоренной, несломленной. Почти пятьдесят лет мемориал хранит память обо всех сожженных населенных пунктах Беларуси. На единственном в мире «Кладбище деревень» — 185 могил с урнами с землей исчезнувших деревень. Их имена можно встретить только здесь, в Хатыни, ставшей 186-й в этом страшном списке.
Символические деревья жизни… На ветках отмечены названия 433 белорусских сел, уничтоженных вместе с жителями, но восстановленных после войны.
Спокойно читать рассекреченные документы об уничтожении деревни невозможно. Дневниковые записи партизан, списки раненых и погибших во время боя, акт о сожжении Хатыни, выдержки из отчетов вышестоящему руководству самих карателей, воспоминания и признания жандармов, обвиняемых, пострадавших и свидетелей. Вчитываясь, с ужасом осознаешь, какое полчище отморозков-уголовников направила адская машина нацизма против обычных мирных жителей.
Итак, 21 марта 1943 года в Хатыни заночевали партизаны из бригады «Дяди Васи». Это само по себе не могло не вызвать реакции немецких властей, но утром 22 марта, в партизанскую засаду попала колонна 118-го батальона шуцманшафта (охранной полиции) 201-й немецкой охранной дивизии.
По дороге немцы и полицаи, задачей которых было восстановление поврежденной линии связи, на развилке дорог встретили группу женщин-лесорубов. В ответ на вопрос о наличии в окрестностях партизан, местные жители жители ответили, что никого не встречали. И буквально через несколько минут колонна была обстреляна.
Совсем неясно до конца, в чью засаду попали каратели - именно тех партизан, которые ночевали в Хатыни накануне или других - действия партизан порою носили несогласованный и хаотичный характер, что реально часто вредило общему делу. И засада ли это была? По крайней мере, все партизанские группы были обязаны согласовывать свои действия с командованием бригады, а в документах бригады Воронянсого ("Дяди Васи") значится донесение, что разведка партизан столкнулась с немецкой колонной и была вынуждена принять бой. Командир 118-го батальона майор Эрих Кернер со своей стороны докладывал в Логойск именно о засаде. Вряд ли сейчас можно достоверно установить правду - причины солгать были у всех: немцам надо было оправдаться за неоправданные потери и плохую разведку, а партизанам за нападение на противника близ нескольких населенных пунктов, что неминуемо повлекло бы за собой карательную акцию.
В одной из машин колонны 118-го батальона ехал в отпуск немецкий шеф-командир полицейской роты гауптман Ханс Вёльке - Олимпийский чемпион Игр 1936 года. И вот, партизанская пуля настигла именитого чемпиона-карателя, оборвав его земной путь вместе с еще двумя полицейскими батальона. Погиб ли кто-то из партизан, доподлинно неизвестно, но эта перестрелка, не бой даже, завершилась очень быстро и партизаны почему-то отступили в Хатынь. В протоколе допроса от 31 января 1961 года свидетеля Иосифа Каминского, 1887 года рождения, уроженца деревни Гани Логойского района, проживающего в деревне Козыри, сказано: «21 марта, в воскресенье, в деревню Хатынь приехало много партизан. Переночевав, утром, еще было темно, большая часть их выехала из нашей деревни. В середине дня в понедельник, 22 марта 1943 года, я, находясь дома в деревне Хатынь, услышал стрельбу около деревни Козыри, расположенной в 4—5 километрах. Причем стрельба сначала была большая. Потом она прекратилась и вскоре снова на некоторое время возобновилась. Не помню точно, кажется, в 15 часов дня партизаны возвратились в деревню Хатынь и расположились обедать. Спустя час-полтора нашу деревню стали окружать немцы. После чего между ними и партизанами завязался бой. … Партизаны примерно после часового боя отступили…»
Это же отражается в рапорте майора полиции Кернера, командира 118-го батальона - партизаны отступили в сторону Хатыни. Именно этим он объясняет, что немцы и полицаи, не зная, каковы силы партизан, вызвали из Логойска подкрепление и окружив деревню, вступили в бой. Бой, якобы, был настолько напряженным, что пришлось применять даже артиллерию и минометы, после чего партизан гитлеровцы рассеяли, а непокорную деревню сожгли.
Немцы же, как это ни парадоксально звучит, тоже должны были "оправдаться" за уничтожение очередной деревни перед администрацией гауляйтера Кубе. Гауляйтер, как глава оккупационной власти, был ответственен за экономические поставки продовольствия и, находясь в очень сложных, даже конфликтных, взаимоотношениях с руководством СС и полиции, проявлял крайнее неудовольствие постоянными дикими карательными акциями эсэсовцев и коллаборационистов. А тут акция состоялась совсем неподалеку от Минска, так что шила в мешке не утаишь...
Итак, после этой перестрелки, немцы захватив убитых развернули колонну назад на Плещеницу и сразу же начали расправу. Первыми пострадали ни в чем не повинные лесорубы. 26 человек из них были расстреляны на месте, остальные были взяты в заложники и помещены в тюрьму в Плещенице. Из Плещениц Кернер доложил о случившемся одному из самых омерзительных персонажей в истории нацистской карательной системы, командиру особого штрафного подразделения СС оберштурмбаннфюреру СС Оскару Паулю Дирлевангеру. Дирлевангер незадолго до этих событий прибыл со своей бандой в Логойск по личному распоряжению руководителя СС и полиции в Вайсрутении (так оккупанты называли Белоруссию) группенфюрера СС Карла фон Готтберга с задачей проведения антипартизанских (читай - карательных) акций на территории района.
Он отправил Кернеру в качестве подкрепления, выделив их для этого из своего зондербатальона, немецкую роту Хайнца Файертага и украинский взвод под командованием Ивана Мельниченко, бывшего лейтенанта РККА.
Итак, уже ближе к вечеру 22 марта 1943 года части 118-го батальона шуцманшафта, украинский взвод Мельниченко и немецкая рота из зондербатальона Дирлевангера под общим командованием майора полиции Эриха Кернера и бывшего полковника польской армии Смовского, подошли к Хатыни.
Зондеркоманда Дирлевангера активно действовала в Кличевском, Кировском и Быховском районах. В период с 11 по 20 июля 1942 года сожгла деревни Ветренка, Добужа, Трилесино, Красница и Смолица. Дирлевангер не принимал участия в этих акциях, лечился в Германии. В течение всего года в зондеркоманду СС несколько раз привозили людей с условно-досрочным освобождением. В основном это были проштрафившиеся ветераны немецкой нацистской партии, отправленные к Дирлевангеру для «исправления».
В начале ноября 1942 года пришел приказ: личный состав зондеркоманды будет принимать участие в операции «Фрида» — локальной акции по ликвидации партизанских бригад Минской зоны. Словом, пока батальон Дирлевангера добрался до Хатыни, за собой оставил выжженные села и тысячи загубленных жизней. Не меньшие зверства они совершали и после. Список жертв огромный.
Что касается 118-го шуцманшафт-батальона, то его начали формировать в начале 1942 года в Польше, продолжили в Черновцах Западной Украины преимущественно из украинцев - бывших военнопленных РККА. Около половины личного состава батальона состояло из украинских националистов, а вторая половина была поистине интернациональной - армяне, русские, несколько грузин и даже два грека. В Киеве он пополнился участниками массовых убийств в Бабьем Яру. Общая численность жандармской группировки достигла 500 человек. Изначально обмундирование поступало из Прибалтики с захваченных складов бывшей литовской армии. Поэтому полицейские и выглядели, как литовцы. Настоящую германскую форму им выдали гораздо позже. Немцы входили в батальон только как командиры, хотя существовало двойное управление. С немецкой стороны — Эрих Кернер, с украинской — бывший польский майор Константин Смовский. Начальниками штаба были Эмиль Засс и Григорий Васюра, бывший офицер Красной Армии. У Ганса Вельке заместителем служил националист Иосиф Винницкий.
Бойцов 118-го батальона из Украины в Беларусь перебросили в конце 1942 года. Сначала в Минск, затем в Плещеницы. За их счет происходило и пополнение батальона СС «Дирлевангер». Полицаев отбирали и переводили без их согласия. В принципе, из одной банды в другую. Какая разница, где убивать? Так под началом Дирлевангера оказались не только зеки-уголовники, но и разношерстные предатели из числа бывших военнопленных. В итоге к концу августа 1942 года в особой части Дирлевангера сформировали 3 подразделения: немецкую роту под командованием обершарфюрера Хайнца Файертага, украинский взвод, которым руководил бывший лейтенант Красной Армии Иван Мельниченко, и русско-белорусскую роту службы порядка, возглавляемую фольксдойче Августом Барчке. Позже к ним присоединилась даже группа немецких цыган. От личного состава банды они отличались тем, что у них были гладко выбритые головы. Но и они носили эсэсовскую униформу без знаков различия.
Описывать каждого головореза не стоит. Их много, один другого «краше»...
Итак, вернемся к самим событиям 22 марта. Первыми жертвами карателей стали 26 мирных жителей деревни Козыри, расположенной примерно в километре от трассы Логойск—Плещеницы, недалеко от поворота на Хатынь. Чуть дальше по правой стороне находились деревня Губа и хутор Избище, которых уже нет давно. По словам местных старожилов, деревня была тоже сожжена, ее мало кто помнит.
После расстрела лесорубов все полицейские 118-го батальона под командованием Кернера, Смовского, Васюры … и прибывшие эсэсовцы прошли по лесу километра четыре и вышли к деревне Хатынь…»
Спокойно читать показания карателей 118-го шуцманшафта невозможно не только потому, что они подробно рассказывают об уничтожении Хатыни. Ужас смешивается со злостью и ненавистью.
На судебном процессе в 1986 году Виктор Глазков спрашивал у бывших жандармов, а их присутствовало 26 человек, почему они пошли в каратели? Почти все прикинулись невинными овечками, жертвами обстоятельств: мол, я не убивал. Многие из них описывали себя со стороны: «видел, но лично не принимал участие» или «не помню такого».
Подсудимый Степан Сахно на допросе в 1961 году утверждал: «Я не знаю, при каких обстоятельствах производилась карательная операция, во время которой были уничтожены жители деревни Хатынь и расстреляны советские граждане, производившие вырубку леса вдоль шоссе Плещеницы—Логойск. Поэтому не могу сказать, где находился в этот день. … Возможно, я выезжал на карательную операцию в деревню Хатынь, но ничего из обстоятельств проведения этой операции я не помню, также не помню, что я делал в этой деревне. Однако хочу отметить, что нигде я людей не убивал, построек не поджигал и не занимался грабежом».
Тем не менее документы свидетельствуют: в Хатыни вместе с другими полицейскими Сахно задержал в домах и загнал в сарай несколько детей. После этого находился в оцеплении места расправы и стрелял по находившимся в сарае малышам. Оговорился сам, что вместе с ним стрелял и Григорий Лакуста, земляк пулеметчика Владимира Катрюка из деревни Лужаны под Черновцами. Он командовал отделением и лично издевался над людьми.
Из протокола допроса № 65 от 25 апреля 1974 года полицая Г.Спивака: «Нам дал команду стрелять по деревне (Хатынь) командир нашего взвода Пасечник. … Полицейские 2-го и 3-го взвода 1-й роты, часть полицейских 3-й роты и эсэсовцы начали сгонять людей к сараю, возле которого стоял 1-й взвод 1-й роты. … Людей сгоняли к сараю Лакуста, Катрюк, Иванкив, Харченко, Швейко, Курка. … По этой команде все стоявшие в оцеплении сарая полицейские, в том числе я, Панкив, Лозинский, Кнап, Кушнир, Лакуста, Пасечник, Мелешко и другие открыли огонь по находившимся в сарае людям. Стрельба велась из ручных пулеметов, автоматов, винтовок. Мелешко стрелял из автомата. … Васюра был вооружен пистолетом. … После того как крики людей прекратились, то есть когда все находившиеся в сарае были расстреляны, стрелявшие полицейские были выведены из деревни и отправлены к дороге».
Конечно, расправу над лесорубами и хатынцами учинила не только жандармерия. В качестве подкрепления из Логойска прибыли и дирлевангеровцы, хотя самого Оскара Дирлевангера в Хатыни не было, это точно.
Рассказ хладнокровный, причем у всех полицаев. Они говорят о страшных убийствах ровно и спокойно. А у меня кровь стынет в жилах.
Допрос дирлевангеровца Майданова: «…Свидетеля Каминского я не знаю. Прослушав его показания, я могу сказать, что во время выездов на карательные операции при подходе к населенным пунктам солдаты нашего взвода в большинстве случаев населенные пункты сначала окружали, чтобы не выпустить из них находившихся лиц, а затем врывались и учиняли в них расправы. Обычно такие населенные пункты нами сжигались, а находившиеся в них жители уничтожались. Что касается уничтожения советских граждан в отдельных домах и сараях путем расстрела и сожжения, то такие факты были частыми, о чем я уже показывал на предыдущих допросах. Возможно, это относится и к той деревне, о которой показал свидетель. Обычно по гражданам, согнанным в отдельные дома и сараи, стреляли каратели нашего взвода, имевшие на вооружении пулеметы и автоматы, а кто был с винтовками, к этому почти не привлекались. …Значит, при учинении этого злодеяния я был, но что конкретно делал, в данное время сказать затрудняюсь. По всей вероятности, участвовал в сборе людей к месту расправы и поджогов домов или нежилых построек. … Я не отрицаю своего участия в совершении злодеяния в деревне Хатынь …».
Подсудимый, бывший командир взвода 118-го батальона, а в прошлом лейтенант Красной Армии, Василий Мелешко на заседании Военного трибунала КБВО 13 мая 1975 года помнил практически все эпизоды уничтожения Хатыни, но, стараясь снять с себя как можно больше вины, произносил такие фразы, от которых меня просто трясло: «… Мои подчиненные тоже стреляли из винтовок. Я лично не стрелял, хотя у меня и была винтовка СВТ, я не мог стрелять по безоружным, ни в чем не повинным людям. Все согнанные в сарай люди – в основном женщины, старики и дети, — более 100 человек, были расстреляны и сожжены …».
Многим палачам из 118 шуцманшафт-батальона и батальона СС «Дирлевангер», к сожалению, удалось избежать возмездия. И это несмотря на то, что чекисты отлавливали их на протяжении 40 лет, арестовывали, привозили в Беларусь и судили. А на совести убийц были не одна такая Хатынь и не одни лесорубы. В советские времена те полицаи, кого успели привлечь к уголовной ответственности, получали по 25 лет. Непонятно, но многие почему-то попали под амнистию. Какой причиной обосновали помилование, не могу представить. Подобные преступления не могут быть оправданы и не имеют срока давности. Так кто и как наказал палачей?
Командир 118-го шуцманшафт-батальона Константин Смовский, участник еврейских расстрелов в Бабьем Яру, прожил 67 лет. С 1945 года находился в эмиграции в Западной Германии, был одним из инициаторов создания Союза украинских воинов. После поражения украинского освободительного движения в 1950 году эмигрировал в США, активно действовал в ветеранских организациях воинов армии УНР, глава Союза украинских ветеранов. Присвоено звание генерала-хорунжего. Умер в марте 1960-го в американском Миннеаполисе. Судьба второго командира, Эриха Кернера, оставалась неизвестной долгое время, пока не выяснилось, что сами же немцы поместили его в концлагерь Дахау за то, что в 1944 году бойцы 118-го батальона, переброшенного во Францию разбежались, предчувствуя закономерный итог войны...
